Мышление о том, что прочитано или услышано, требует специального изучения и внимания; это связано с тем, что чтение само по себе не производит мысль, скорее, нужно знать, как должна проводиться мысль о текстах, когда их читает человек.
Многие из тех, кто читают, не думают, а многие из тех, кто читают и думают, не могут правильно выстроить своё мышление. Следовательно, необходимо научить человека мыслить ещё в момент обучения грамотности, потому что чтение и письмо не питают разум ничем, а мысль вызывается реальностью и предшествующей информацией — имеющимися у человека знаниями. Чтение — это не реальность, о которой можно подумать и образовать мысль, а выражение мыслей. От простого чтения в голове не родятся мысли, чтение не пробудит к жизни мысль. Если читатель способен понять прочитанное им выражение, он приобретёт мысли по причине своей способности понимать, а не по причине чтения. Следовательно, необходимо изучить мысль о текстах и то, как понимать эти тексты.
Людей окружают четыре наиболее важных вида текстов. Рассмотрим их:
1 — литературные;
2 — интеллектуальные;
3 — законодательные;
4 — политические.
Существуют и другие виды текстов, такие как научные и философские, но их понимание не находится в пределах досягаемости каждого, и поэтому они не являются предметом нашего исследования.
Литературные тексты
Я коротко затрону их в связи с повышенной важностью остальных видов текстов. Литературные тексты предназначаются для удовольствия и эмоционального побуждения, хотя они и могут содержать знания, полезные разуму, тем не менее, они фокусируются больше на формах выражения и на связках слов, чем на смысле. Хотя писатели и уделяют внимание смыслу, они делают это с целью составления его в красивое выражение и красивую связку. Забота писателя фокусируется на мыслях, которые он может сформулировать и произвести в образе, восхищающем и побуждающем читателя или слушателя. Поэтому главная цель — выражение, тогда как мысли — средство.
Такова реальность литературных текстов. Для того, чтобы появилось понимание значения текста, предшествующие знания читателя должны связываться с ощущениями, которые вызываются литературными образами, что требует чтения литературного текста восторженным, впечатлённым образом. Вопрос — во вкусе, его приобретении. Когда этот вкус приобретён, литературные тексты можно понимать; их понимание — это результат полученного удовольствия. Таким образом, знания исходят из наличия вкуса, литературный вкус формирует знание. Понимать литературные тексты — значит быть побуждённым, тронутым ими. Это не может случиться, пока у читателя нет вкуса к этим текстам.
Интеллектуальные тексты
Основа конструкции таких текстов — рациональное знание, а внимание сфокусировано в первую очередь на смыслах, а потом уже на выражениях. Это привычно для разума. Цель интеллектуальных текстов — снабдить разум мыслями, ибо они (тексты) ограничены фактами и знаниями, независимо от того, возбуждают они эмоции или нет.
Мысль об интеллектуальных текстах, т.е. их понимание, не может быть порождена без наличия предыдущего знания о предмете текста. Если нет предыдущего знания, объясняющего реальность, текст не получится понять ни при каких условиях. Тем не менее, наличие предыдущего знания — не единственное условие мысли об интеллектуальном тексте; нужно также правильное мысленное представление (мысленный образ, визуализация) реальности, на которые указывают предшествующие знания. Лингвистические познания недостаточны для понимания интеллектуального текста.
Понимание слов и словосочетаний не поможет вникнуть в указываемые смыслы и будет всего лишь чтением и пониманием в лингвистической манере, а не на уровне мысли. Интеллектуальные тексты подобны зданию: нельзя передвинуть кирпичик, не изменив форму. Поэтому в интеллектуальном тексте нельзя передвинуть ни букву, ни слово из одного места в другое; текст должен быть сохранён таким, как есть, потому что реальность, которой он добивается, т.е. значение мысли, которую некто стремится передать — это особая реальность и особая картина. Если что-то изменить в этой реальности и в этой картине, понимание может полностью или частично измениться.
Интеллектуальные тексты можно понять, если есть предыдущие знания об этих текстах, причём они должны быть на соответствующем уровне, если реальность их мыслей — понята, а смысл — проиллюстрирован. Эти тексты могут быть доступны всем людям, все люди способны их понять, но глубина таких текстов находится за пределами понимания всех людей. Так, к примеру, если предыдущее знание об обществе объясняет его как составленное из индивидуумов и отношений, этого будет недостаточно для понимания того, что такое общество в том виде, который привёл бы к изменению или защите этого общества, потому что данное предыдущее знание — не того уровня, которое требуется для передачи значения общества.
Цель понимания интеллектуального текста — не просто поиск удовольствия и не просто ознакомление с его смыслом. Понимание интеллектуального текста нужно для принятия его, т.е. чтоб действовать по нему. Это так, потому что понимание мысли нужно, чтоб действовать по ней, а не просто для знания. Принятие мысли может произойти, если её реальность понята и её смысл проиллюстрирован.
Поэтому, вдобавок к предыдущему знанию, для понимания интеллектуальных текстов необходимы три условия:
1) предыдущее знание должно быть на уровне мысли, которую человек стремится понять;
2) реальность предыдущего знания должна быть понята так, как она есть, в манере, которая определяет её и отличает её от других;
3) реальность должна быть проиллюстрирована в верной манере, отражающей её истинный образ.
Так, когда Ислам пришёл к арабам, они поняли и приняли его не потому, что их язык давал им возможность понять его, а потому, что они поняли реальность исламских мыслей и мысленно представили их смысл и то, на что они указывают. Поэтому Ислам повлиял на них, перевернул всё с ног на голову, ценность вещей изменилась в их глазах. Однако когда арабы начали терять своё понимание реальности и мысленное представление смысла тех идей, они потеряли и их понимание, т.е. исламские мысли больше не влияли на них, несмотря на то, что среди них существовала масса мухаддисов и превосходных учёных. Это было обусловлено не небрежностью в понимании мыслей, а, скорее, отсутствием понимания их реальности и отсутствием мысленного представления их смысла.
Понимание интеллектуальных текстов нужно не только для того, чтобы принять их, но и чтоб отвергнуть их, а в некоторых случаях — и бороться с ними. Здесь понимание реальности мыслей в манере, точно определяющей и отличающей их и мысленное представление их смысла в верной манере — вот что делает мысли невосприимчивыми к ошибкам и отклонениям и что позволяет занять правильную позицию по отношению к этим мыслям.
То, что сегодня происходит по отношению к идеям капитализма и демократии — явный пример ошибочной мысли. То же самое произошло ранее, когда мусульмане использовали греческую философию и логику, не понимая мыслей, которые несут за собой философия и путаница логики. Часть мусульман вошла во вкус философских рассуждений, а другая занялась опровержением христианских догм, что в итоге привело к тому, что они оказались под сильным влиянием и от них начали исходить противоречащие Исламу взгляды — к этой группе относятся такие, как Ибн Сина и Аль-Фараби, Ибн Рушд или Аль-Кинди; а другая часть выбрала греческую философию основой для мышления над мыслями Ислама (среди таких — мутазилиты); третья часть выступила против них и, в попытках исправить или опровергнуть подобные идеи, вместо того, чтобы концентрироваться на несении призыва, положила начало мыслительной неясности и появлению множества характерных сплочений.
Всё это случилось потому, что в исламских землях была введена греческая философия, и многие мусульмане приступили к её изучению без понимания и без правильного мысленного представления её смыслов. Если бы не сильная позиция самого Ислама и не искренность и стойкость группы Ахлю Сунна валь-Джамаа, смело встретившей эти мысли, показывавшей реальность, на которую они в действительности указывали, и иллюстрировавшей их смысл в верной манере, Ислам увял бы и исчез.
Да, с другой стороны Ислам не запрещает изучение литературы и не запрещает принятие мыслей; однако он делает исламскую доктрину основой для мыслей и критерием для их принятия или отвержения. Ислам не позволяет принятия мыслей, противоречащих этому базису, хотя он позволяет читать тексты, содержащие их. Ислам не позволяет принятия мысли, пока этот интеллектуальный базис не позволит её принять. Поэтому чтобы понять, что мысль противоречит или согласуется с интеллектуальным базисом, нужно сначала понять реальность мысли в манере, определяющей и отличающей её, и проиллюстрировать её смысл в правильной манере, прежде чем занять позицию в отношении неё. Иначе нельзя сравнить мысль с интеллектуальным базисом и, таким образом, нельзя занять правильную позицию в отношении мысли.
Законодательные тексты
Для того, чтобы усвоить то, что эти тексты содержат, и извлечь из этого мысль, помимо предшествующих знаний необходимо понимание смысла выражений и связок слов и понимание значения, на которые эти выражения и связки слов указывают. Знание смыслов выражений и связок слов требует знания языка и определённых терминов. Потом приходит понимание мыслей и законов.
Мышление о шариатском законодательстве требует не только знания арабского языка и исламских мыслей, оно также требует знания и понимания реальности, знания законов Шариата, а потом применения этих законов Шариата к реальности. Если закон применим, тогда он становится законом этой реальности, если нет, то не квалифицируется как закон, применимый к этой реальности. Следовательно, нужно искать другое правило, применимое к этой реальности. На это способны не все люди, потому что это требует знания по многим вопросам, связанным с формами выражения и связками слов, касающихся шариатских законодательных мыслей, т.е. с конкретной информацией по шариатскому законодательству. Также нужно понимать реальность, т.е. реальность шариатского закона, который используется или выводится.
Поэтому мысль о законодательных текстах требует большего внимания формам выражения и связкам слов, чем в случае с мыслью о литературных текстах; большего внимания к значениям выражения, чем в интеллектуальных текстах, и большего внимания к событиям и обстоятельствам, чем в политических текстах. Скорее, внимание должно уделяться одновременно выражениям и связкам слов, значениям и мыслям, событиям и реальности, для которых стремишься извлечь закон. Мысль о законодательном тексте — наиболее сложная, чем о каком-либо другом.
Мысль о законодательных текстах различается в соответствии с целью, ради которой происходит мышление над текстом. Это так, потому что мысль о законодательных текстах может быть мыслью как о принятии законов Шариата, так и о выводе законов Шариата, и между ними есть разница. Хотя мысль о простом признании законов Шариата требует знания значений выражений и связок слов, она, однако, не требует знания грамматики и морфологии и не требует знания арабского языка на уровне толковых словарей и знания красоты риторики. Достаточно уметь читать по-арабски, можно даже не уметь писать. Чтения текста на арабском и понимания того, что читаешь, достаточно для того, чтобы ознакомиться из текстов с законами Шариата.
Хотя это требует знания мыслей Шариата, т.е. предшествующей информации о Шариате, однако достаточно иметь базовое знание, необходимое для понимания. Поэтому не нужно иметь ни знания основ шариатского права (усуль аль-фикх), ни знания аятов и хадисов, ибо достаточно понимать, что такой-то закон годится для такой-то реальности. Что касается мысли, стремящейся к выведению шариатского закона, это требует большего, чем просто чтение. Это требует знания трёх вопросов, взятых вместе, а именно — знание выражений и связок слов и их смыслов, знание шариатских мыслей и знание реальности для мысли о законе на том уровне, что обеспечит выведение закона.
Следовательно, нужно владеть знаниями в тафсире, хадисе, основах арабского языка, знать синтаксис, морфологию, красоту риторики. Нет необходимости владеть всем этим на уровне муджтахида, достаточно быть грамотным в этих вопросах, можно спросить у любого знатока по этим наукам. Выведение или иджтихад подвластно всем людям, особенно сегодня, когда есть книги по арабскому языку и исламскому праву.
В условиях постоянно изменяющихся событий и возникновения реальностей, на которые нет законов, от нас однозначно требуется выйти из уровня таклида (подражания) шариатских законов на уровень выведения законов. А запрет, которым Ислам предписывает нам не принимать иные постановления, кроме шариатских, делает коллективную обязанность (фард кифая) такой же важной, как личная обязанность (фард айн). Поэтому для Уммы необходимо иметь огромное число мусульман, способных совершать иджтихад.
Мышление над законодательством обуславливает то, что знания, связанные с реальностью должны быть определёнными и достаточными для выявления соответствующего закона и его выведения. Враги Ислама успешно вселили в нас неприязнь к фикху (всестороннему познанию в исламском законовыведении), поэтому сегодня самое время разоблачить этот обман и увидеть, что наше счастье и наша жизнь могут быть достигнуты только через законы Шариата, которые можно постичь только через фикх, а также тот факт, что всё помимо Ислама — это тагут, ясно запрещённый нам в Коране.
Законодательное мышление означает только исламское законодательное мышление из-за запрета изучать другое, т.к. законодательные тексты изучаются для их принятия, а не для удовольствия. Это наиболее тяжёлый и наиболее важный тип мышления для Исламской Уммы.
Политические тексты
Политическая мысль полностью отличается от законодательной мысли, хотя они одного типа. Это так, потому что законодательная мысль предназначена для решения реальности, проблем людей, а политическая мысль — для заботы о делах людей. Она также противоречит литературной мысли. Если речь идёт о мышлении над научными текстами и политическими исследованиями, то политическая мысль и интеллектуальная мысль будут почти одного и того же типа, ибо они здесь в большой степени тождественны и схожи.
Однако политическая мысль здесь требует, чтобы предыдущее знание было в пределах той же темы, а не просто связано с ней. Но если политическая мысль связана с мыслью о новостях, событиях и связях событий между собой, то это противоречит всем другим типам мысли, и ни одно из правил мышления здесь не применимо.
Это делает политическую мысль наивысшим и самым трудным типом мысли. Это наивысший тип мысли, потому что это — мысль об объектах и событиях, и она включает в себя мышление на уровне всех типов мысли, и это сложнейший тип мысли, потому что он не имеет базиса, на котором он может быть построен и которым может быть измерен. Он путает мыслителя и склоняет его к частым ошибкам, делает его жертвой воображения, если у него нет политического опыта, если он не сохраняет бдительность и не следит за каждодневными события — ему будет трудно завоевать политическую мысль.
Истинная политическая мысль — это мысль о текстах новостей и событий, так новости считаются истинно политическими текстами. Поэтому политик размышляет над текстами новостей, над формой их подачи и тем, как её понимать. Именно это считается политической мыслью, а не мысль о политической науке и о политических исследованиях, потому что последнее превращает человека в знатока политики, т.е. в эксперта по политическим исследованиям и политической науке, а не в политического мыслителя.
Когда возникла и была принята Россией коммунистическая идея, была надежда, что возникнет масса политических исследований, отличающихся от западных. Увы, Россия осталась вместе с Западом. Политическая мысль и политическое исследование продолжались в том же направлении, различаясь по форме, но не по содержанию. Поэтому можно сказать, что политические исследования и политические науки, возникшие вплоть до нынешних времён — это исследования, которые не могут убедить разум в своей правильности, а схожие науки, упоминаемые как психология, построены на интуиции и догадках, вдобавок к тому, что они основаны на компромиссе.
Поэтому, когда думаешь о текстах этих наук и исследований, необходимо быть постоянно настороже и постоянно быть внимательным, потому что содержащиеся в них мысли противоречат реальности и крайне ошибочны. Хотя мы предпочли бы обращаться с такими текстами так же, как с западным законодательством, и не изучать их, но поскольку они подпадают под тип интеллектуальных исследований и поскольку они содержат политические исследования, от их чтения и изучения вреда не будет, но нужно делать это с бдительностью и осторожностью.
Рассмотрим некоторые мысли в качестве примеров того, что содержат политические исследования на Западе. Например, руководство на Западе представлено кабинетом министров. Хотя всё начиналось с власти тиранических монархов Европы, массы были возмущены и сказали, что это — единоличное руководство, и оно должно принадлежать народу, и они осуществили это представление в виде кабинета министров на основе компромисса. Хотя, если судить, то руководство осталось единоличным — в руках премьер-министра.
Хоть эти исследования содержат некоторые факты, в которых разум иного человека не обнаружит обмана, они, однако, полны противоречий с реальностью и полны обмана. Например, когда они говорят, что британская политика основана на трёх вопросах: отношениях Британии с Америкой, отношениях Британии с Европой и отношениях Британии с её бывшими колониями, эти их разговоры — верные.
Однако когда они говорят о британской политике в отношении её поведения в альянсах и в отношении её позиции к её друзьям и врагам, а также её позиции по отношению к народам и нациям, их разговоры не только переполнены обманом и искажениями, они также противоречат реальности и являются вопиющим искажением событий и фактов, как прошлых, так и тех, что происходят на наших глазах. Они обладают такой хитростью в обмане и искажении фактов, что даже проницательные наблюдатели не могут этого распознать.
Говоря о политической мысли, связанной с событиями и текущими делами, следует отметить, что это мысль, которая делает мыслителя политиком, и она требует осуществления пяти совместных вопросов:
1) она требует рассмотрения всех событий и текущих дел, происходящих в мире. В конце концов, человек через практику, с опытом будет способен рассматривать не все новости, а только те, которые необходимо знать в череде познаний;
2) она требует знания, даже если оно — первичное и ограниченное, о сущности текущих дел и событий, т.е. знания о смысле новостей, будь то географическое, историческое, интеллектуальное или политическое и т.п., с тем, чтобы сделать возможным обдумывание ситуации или события, т.е. истинного смысла, скрывающегося за новостями;
3) события не должны быть лишены обстоятельств, и их нельзя обобщать. Обобщение и полная аналогия — болезнь, поражающая понимание событий и происшествий, т.е. каждое событие и происшествие должно браться как целое вместе с его обстоятельствами, в силу чего не должно делаться никакого разделения между событием и его обстоятельствами;
4) события и новости должны быть тщательно исследованы, поэтому источник новостей, время и место события и происшествия должны быть распознаны; необходимо также исследовать обстоятельства, в которых происшествие или событие произошло, цель, стоящую за этим происшествием или за его освещением в новостях, степень освещения новостей в плане их детальности, их достоверность или ложность и т.д. Если рассмотрение было более глубоким и более всесторонним, различение будет яснее. Без этого невозможно классифицировать событие или происшествие, можно стать жертвой обмана и ошибки;
5) новости должны быть правильно увязаны со знанием, особенно с другими сюжетами новостей. Новость, связанная с региональной политикой, не связывается с внешней или международной политикой.
Данные пять пунктов произвести не трудно. Это станет легче со временем, и это не достигается с одной попытки. Также это приходит с многократными попытками и практикой, а не через изучение и научное исследование.
Фактически, для политической мысли недостаточно существовать среди отдельных людей — она должна существовать среди народов и наций, ибо без неё нельзя произвести верную систему правления. Правление принадлежит народу или нации, никакая сила не может отобрать его. Необходимо снабдить Умму политическим знанием и политическими новостями и тем, что необходимо в плане политического просвещения, чтобы она не была жертвой обмана. Политическая мысль — самый тяжёлый и высший тип мысли, она не должна быть ограничена личностями, ибо личности не имеют влияния.
Когда обман в политической мысли вкрадывается в нацию или народ, гениальность личностей бесполезна в плане изменения ситуации. В политической мысли гении бесполезны, и не важно, насколько они многочисленны и насколько изобретательно их мышление. Если нация станет жертвой обмана, враги съедят её вместе с гениями. Политическая мысль отдельных личностей не может смело встретить врагов и разоблачить их обман.
(из книги «Мышление»)
Специально для Центрального информационного офиса Хизб ут-Тахрир
Марьям Бадр
