С середины прошлого века мусульманские общества начали осознавать, что Ислам — это всеобъемлющий и всеохватывающий политический порядок, который регулирует экономические, социальные, политические и другие отношения.
Когда это осознание стало широко распространённым во многих мусульманских странах, а люди начали предпринимать действия по изменению светских политических порядков на систему, основанную на Исламе, на Западе начали раздаваться тревожные звонки. Аналитические центры, центры стратегических исследований и политики начали определять эту тенденцию такими терминами, как «исламизм», «политический Ислам» и так далее. Так в оборот вошло понятие «политический Ислам» как определение, которое на самом деле направлено на антагонизацию движения по созданию исламского образа жизни на местном и глобальном уровне.
Конечно, не все понимают одно и то же, когда речь идёт о «политическом Исламе». По мнению тех, кто смотрит на жизнь с западной светской точки зрения, религия — это личное дело человека со своим Богом, и религия не имеет к политике никакого отношения. Поэтому представление религии как свода правил, регулирующих политику, к которой она не имеет отношения, — это идея, выдвинутая её сторонниками для достижения политических целей. В этом смысле концепция политического Ислама представляется как искусственная идеология, придуманная мусульманами для создания исламского образа жизни.
В другом смысле политический Ислам так же используется для выражения политики и действий политиков, которые подчёркивают свою мусульманскую идентичность своими рассуждениями в рамках светской системы. С этой точки зрения светская, демократическая, либеральная, иными словами, политика, проводимая по оси западного мировоззрения и в рамках установленного политического порядка, может быть приписана Исламу на основании исламских тенденций в индивидуальной жизни его лидеров, что крайне неверно.
Да, использование концепции политического Ислама имеет ряд существенных недостатков. Во-первых, эта концепция подразумевает, что существует два типа Ислама — «политический» и «неполитический», что не соответствует действительности. Ислам есть Ислам, это свод правил, которые регулируют отношения человека с Аллахом, с самим собой и с другими. Отношения человека с самим собой относятся к сфере морали (ахляк), отношения с Аллахом — к сфере веры (итикад) и поклонения (ибадат), а отношения с другими — к сфере взаимоотношений (муамалят), которая требует регулирования. Подобно тому, как неуместно использовать термины «Ислам поклонения», «нравственный Ислам» и другие, термин «политический Ислам» так же неуместен. Если этот термин (как и термин «ахкям ус-султанийя», как он систематизирован в классическом фикхе) используется в смысле всей совокупности постановлений Шариата о государственном управлении и для выражения постановлений, относящихся к политической сфере, то, возможно, нет никакого вреда в его использовании в этом смысле. Однако если оно используется для выражения того, что религия — это явление между человеком и Богом, и, следовательно, для переноса религии в область, к которой она не имеет отношения, то это неправильно. Аналогично, если оно используется для выражения мыслей и действий некоторых партий или политических деятелей, даже если их уставы, партийные программы и действия, то есть их способ ведения политики, не соответствуют Шариату/Исламу, это тоже неправильно. По сути, именно такие значения сегодня приписываются этому понятию или те смыслы, которые оно вызывает, и до тех пор, пока это так, использование понятия политического Ислама вообще не является правильным.
Ислам — это духовная и политическая религия. Другими словами, Ислам — это духовная религия в том смысле, что она исходит от Всевышнего Аллаха, существование Которого абсолютно, и политическая религия в том смысле, что она содержит положения, регулирующие все человеческие отношения. Таким образом, Ислам — это и религия, и государство. Однако в связи с тем, что Ислам не был реализован как государственный строй на протяжении столетия, а религия понимается как явление, регулирующее отношения между человеком и Аллахом, люди могут характеризовать кандидатов, отличающихся в своей индивидуальной жизни богослужением и другими мусульманскими идентичностями, как «исламистов», а их политику — как «политический Ислам». Однако шкалы оценки реальных лиц и юридических лиц/институтов различны. Необходимо отдельно друг от друга оценивать личность и государство или феномен политической партии. В исламской юридической литературе для личности главы государства требуются такие условия, как «быть мусульманином» и «не быть грешником», в то время как для институциональной идентичности государства требуется условие «исполнение исламских законов». Уже одно это показывает, что улемы устанавливали особые/индивидуальные условия и критерии для личных и институциональных структур.
После этого вступления нам необходимо рассмотреть, насколько «Партия Справедливости и Развития», которую называют политическим Исламом, соответствует этому описанию. Если оставить в стороне верования и поклонение её лидеров, то есть их личные отношения с Аллахом, то именно устав и партийная программа непосредственно самой партии объединяют партию и придают ей душу и институциональную индивидуальность. При анализе видно, что «Партия Справедливости и Развития» не составляла свой устав и партийную программу на основе норм Ислама.
Если термин «политический Ислам» относится к соответствию программ, политики и практики исламским юриспруденционно-политическим (фикхи-сияси) принципам, то уставы, программы и практика партий, к которым применяется этот термин, будь то оппозиция или власть, должны основываться на юриспруденционно-политических принципах Ислама. Однако «Партия Справедливости и Развития» характеризуется как политический Ислам только потому, что её лидеры и сторонники являются мусульманами. Всё-таки партии являются юридическими лицами и не могут претендовать на то, чтобы характеризоваться как «политические исламские партии», если их устав, их критика в оппозиции и их действия во власти отделены от религии.
Подобным образом «Партия Справедливости и Развития», как и её предшественники, является полностью мироцентристской, профанической и светской партией в том смысле, что она берёт за основу западную парадигму, рассматривает «установленную власть» как метод изменения/развития на основе западной парадигмы и нацелена только на экономический рост, оставаясь в рамках «установленного государственного порядка». Это чётко прослеживается в уставе, партийной программе и действиях «Партии Справедливости и Развития», которые придают ей институциональную идентичность. Кроме того, заявления, подтверждающие это, неоднократно появлялись в выступлениях самих руководителей партии. Однако их упоминание превысило бы объём данной статьи. По этой причине мы ограничимся ярким и актуальным примером. В интервью с заместителем председателя группы заместителей председателя «Партии Справедливости и Развития» Озлем Зенгин её подход к отношениям религия–политика–право показывает, что она крайне аллергично относится к Исламу, не говоря уже о том, чтобы брать его за эталон. Озлем Зенгин заявляет следующее: «Когда речь заходит о религии, что бы вы ни говорили, у вас нет шансов конкурировать с ней. Однако вы говорите о существующей правовой реальности. Отстаивая свои тезисы, мы должны сопоставлять религию с религией, а закон — с законом». Конечно же, неправильно приписывать Исламу политику, утверждающую, что право не может быть создано со ссылкой на религию и что политика должна быть независимой от религии.
Политический Ислам в Турции и в мире находится на подъёме или на спаде?
Конечно, на такой вопрос нельзя ответить независимо от того, какой смысл мы придаём понятию политического Ислама и какой перспективы придерживаемся. На наш взгляд, идея существования исламского образа жизни находится на подъёме в Турции и в мире. Это утверждение можно доказать многими способами. Достаточно сказать, что когда в Турции в результате референдума 16 апреля 2017 года была изменена система, некоторые круги, близкие к «Партии Справедливости и Развития», высказывались в социальных сетях, что следующим шагом президентской системы будет «Халифат». Общественная поддержка, необходимая для изменения 90-летней парламентской системы, была возможна только благодаря таким рычагам. Если политики и социальные инженеры могут думать о каких-либо изменениях, используя религиозные дискурсы, концепции и институты, это означает, что религия находится на подъёме. Очевидно, что они считают, что могут двигаться вперёд, только используя ветер религии в своих парусах.
Исламская тенденция так же находится на подъёме на мировой арене. В 2010 году народные восстания, начавшиеся в Тунисе и охватившие десятки арабских и африканских стран, были направлены не только против плохих условий жизни и диктаторско-марионеточных режимов, но и против стоящих за ними хозяев, словом — против глобальной капиталистической системы. Наиболее часто используемым лозунгом на площадях в десятках стран был «Народ желает свергнуть режим!». Однако западным политтехнологам и их пособникам в мусульманской географии удалось манипулировать этим процессом. Но ни одна из застарелых хронических проблем, вызвавших восстание народов, не была решена, приобретя гангренозный характер, что общеизвестно.
Альтернативой капиталистическому хищническому строю, который превратил географию Ислама в ад на сто лет после его удаления с политической сцены, является не что иное, как Ислам. Для того, чтобы доказать, что это утверждение не является гипотезой, мы хотели бы привести лишь одну из многочисленных оценок экспертов. Майкл Хейден, бывший директор ЦРУ, говорит следующее о восстаниях в мусульманских странах, особо упоминая Сирию: «Это «распад Сирии» и исчезновение государства, границы которого были определены договором Сайкс–Пико 1916 года. Это означает конец Сайкс–Пико и исчезновение всех искусственных границ, проведённых после Первой мировой войны. Я глубоко обеспокоен возможностью распада государства и фактического исчезновения Сайкс–Пико». Далее Хейден говорит, что это создаст «неуправляемое пространство на перекрёстке цивилизаций», и далее проясняет картину: «Суть происходящего в Сирии процесса заключается в захвате значительной части географии Ближнего Востока суннитским фундаментализмом, подрыве сирийского государства и Леванта в том виде, в котором мы его знаем» [1].
В то время как подобные аналитические материалы, которые обычно должны обсуждаться в выпусках новостей и программах политического анализа в течение нескольких дней, остаются без внимания общественности, много шума поднимается вокруг ошибочности «краха политического Ислама». Эти усилия, которые, несомненно, являются продуктом тактики психологической войны и инженерии восприятия, не новы. Тезис французского писателя Оливье Руа «Банкротство политического Ислама», который он написал в 1992 году на основе иранского опыта, был быстро опровергнут. Иран был не исламским государством, а светским национальным государством, основанным на персидской расе. Его отличие от других светских национальных государств в суннитской географии заключалось лишь в том, что это был режим муллы. Но Запад, который поставил Оливье Руа и ему подобных на поле боя, чтобы управлять восприятием, был поражён восстаниями народов всего региона в течение нескольких десятилетий. Он был настолько ошеломлён, что президент США Обама, потерявший своих марионеток во многих странах, сказал о сирийском народе, который вот-вот свергнет последнюю марионетку: «От этого у меня поседели волосы». И Америка больше не могла скрывать тот факт, что страна так называемой «исламской революции», которую она неуместно использовала, чтобы заявить о банкротстве Ислама, была одним из марионеточных режимов, который она использовала в качестве примера банкротства, теперь получает задание подавить эти революции кровью.
Оценки типа «Политический Ислам потерпел крах!», основанные на опыте Марокко, Туниса, Египта и Турции, на самом деле указывают на крах капиталистической политики. Потому что в этих странах, даже если там существуют так называемые «исламистские» партии, им не разрешается составлять свои уставы, программы и политику из положений религии. Эти системы отделяют Ислам, который описан нашим Господом как «исцеление от всех наших проблем» и «милость для миров», от жизни. Например, люди страдают от болезней, но двери аптек заперты. Связь пациентов с медициной, источником исцеления, прервана. Лекарства стали недоступны, и сама система даёт пациентам искусственные, синтетические лекарства... Затем на настоящую медицину навешиваются негативные ярлыки. В такой ситуации, если хочется говорить о падении, то точнее было бы говорить о падении занавеса спектакля, поставленного капиталистической системой, чтобы скрыть её падение.
يُرِيدُونَ لِيُطۡفُِٔواْ نُورَ ٱللَّهِ بِأَفۡوَٰهِهِمۡ وَٱللَّهُ مُتِمُّ نُورِهِۦ وَلَوۡ كَرِهَ ٱلۡكَٰفِرُونَ
«Они хотят погасить свет Аллаха своими ртами, но Аллах сохранит Свой свет, даже если это ненавистно неверующим» (61:8).
Абдуррахим Шен
Köklü Değişim Dergisi
1. Левант (Шам) — это центральный регион исламской географии, включающий Сирию, Ливан, Палестину, Ирак, «Израиль» и Иорданию.
