Тридцать лет назад, 24 января 1993 года, мы получили известие об убийстве турецкого журналиста Угура Мумджу [1]. В то время я был студентом, готовившимся к поступлению в университет, и, как обычный обыватель, смотрел на события с точки зрения того, что сообщалось в новостях. С того времени общественное мнение было убеждено, что за убийством стоит Иран. В крупных городах прошли шествия, осуждающие убийство Угура Мумджу. Среди лозунгов выделялись «Турция не станет Ираном!», «Турция светская, она останется светской!». Иран воспринимался как «шариатское государство».
До встречи с Хизб ут-Тахрир я считал, что каждый человек в чалме — сторонник Ирана, а значит, «шариатского государства», и что чалма и мантия — это дресс-код Ислама. Мой первый год в университете был посвящён знакомству с идеей «тавхидического (монотеистического) Ислама». Как ни странно, представление о том, что Иран является «шариатским государством», было доминирующим и в другой исламской группе, которая свела меня с идеей «тавхидического Ислама». Всякий раз, когда кемалисты словесно нападали на Иран, реакцией исламского сообщества было: «Защищая Иран, мы отстаиваем Ислам!». Естественно, я придерживался этой точки зрения и никогда не подвергал её сомнению, пока не встретил представителя Хизб ут-Тахрир. Во время нашей первой встречи этот представитель стоял передо мной в костюме и галстуке. Когда я смотрел на него, то как человек, считавший само собой разумеющимся, что чалма и мантия — это исламская одежда, я слушал его с предубеждением, основанным на его одежде. Когда он задал мне вопрос: «Какая форма правления в Исламе?», — я уверенно ответил: «Исламская республика, как в Иране!». Когда он попросил меня дать определение Исламу и отдельно — республике, меня, до этого момента не видевшего ничего плохого в употреблении слов «Ислам» и «республика» вместе, поразило словно током, когда я задумался об этих определениях по отдельности. Представитель Хизба оставил меня наедине с этими вопросами, сказав, что мы подробно обсудим определения, с которыми у меня возникли трудности, на следующей встрече. Я с таким нетерпением ждал следующей встречи, ведь до этого момента я никогда не сомневался в правильности термина «исламская республика».
Такова была моя ситуация. Однако, как я уже отмечал в начале, все в Турции, светские и не светские, были убеждены, что Иран — это «исламское государство», которое бросает вызов США, враждебно относится к сионистскому образованию «Израиль» и «осуществляет Исламский Шариат». Даже молчание Ирана перед лицом оккупации и резни сионистским образованием на святых землях посреди мусульманских земель, кроме сухих угроз, неспособность выпустить ни одной пули против «Израиля» и открытая поддержка США в оккупации Афганистана и Ирака не смогли раскрыть истинное лицо Ирана общественному мнению.
Однако с начала «революции 1979 года» [2] Иран не имеет никакой связи с Исламом, кроме слова «Ислам» в своём названии. Так первый президент Ирана Абольхасан Банисадр 1 декабря 2000 года рассказал телеканалу «Аль-Джазира», что делегаты из Белого дома приезжали в район Нофль-ле-Шато во Франции, где находился Хомейни, и что иранские официальные лица (Язди, Базарган, Мусави и Ардибили) принимали их. Таким образом, выяснилось, что до революции состоялось множество встреч в Париже между представителями США и лидерами революции. Наиболее важной из них была октябрьская встреча в пригороде Парижа, на которой были подписаны соглашения между группой Рейгана и Буша-старшего и группой Хомейни. Именно на этой встрече Хомейни заявил о готовности сотрудничать с США при условии, что они не будут вмешиваться во внутренние дела Ирана. После этого 1 февраля 1979 года Хомейни приземлился в Тегеране на самолёте французской авиакомпании. США пригрозили командованию иранской армии передать правительство Хомейни. Таким образом, Хомейни удалось совершить иранскую революцию. После этого была разработана конституция, аналогичная конституциям других мусульманских стран, которые были составлены в соответствии с капиталистическими западными системами.
Марксизм, национализм и либерализм так же сыграли важную роль в революции 1979 года. Однако впоследствии Иран так настойчиво называли «исламским», что это стало восприниматься как его единственная особенность. Следует отметить, что когда шахский режим поддержал мулл против опасности коммунизма, это фактически подготовило почву для «революции». С этой точки зрения резкая критика Хомейни шахского режима по сравнению с другими муллами и последующая ссылка Хомейни в Ирак с каждым днём увеличивали популярность Хомейни в народе. Распространение аудиокассет Хомейни среди народных масс в Иране ускорило процесс, приведший к «революции». Те, кто придерживался марксистских взглядов, не стали выступать против «революционного» движения Хомейни, считая, что «революция — это понятие, которое всё равно принадлежит нам, мы придём к власти, когда сменится правительство». Но результат оказался иным.
С другой стороны, представление иранской революции в качестве «исламской модели» для Турции и других мусульманских стран и моделирование её для исламского мира — это комплексная операция. С одной стороны, эта операция является упреждающим шагом западного блока во главе с США против коммунизма, а с другой — важнейшим средством удержания мусульманских стран под контролем.
Более того, тот факт, что в иранской конституции записано, что религией государства является «Ислам», не имеет никакого значения. Потому что система правления — республика, и конституция в целом, например, распределение министерств, обязанности парламента, разделение властей и полномочия здесь соответствуют капиталистической системе. Иранское государство не взяло в качестве источника конституции исламское вероучение, напротив, чтобы сделать государство мазхабным, оно включило в конституцию статью о том, что «мазхабом иранского государства является джафаритский мазхаб». Однако статья в конституции «Официальной религией Ирана является Ислам в соответствии с джафаритским мазхабом двенадцатого имама» похожа на статью, встречающуюся во многих конституциях мусульманских стран, и эта статья не означает, что государство основано на Исламе или что оно несёт в себе исламское пророчество. Иран действует в соответствии с существующей международной системой и является членом межгосударственных или региональных организаций, таких как ООН и Организация исламского сотрудничества, на основе капиталистической системы. Ни одно из его межгосударственных отношений не основано на исламских принципах. Поэтому нельзя сказать, что иранское государство обладает особым посланием и особым проектом, исходящим из Ислама. Напротив, реальность иранского государства имеет националистическую и патриотическую идентичность [3].
Учитывая всё это, рассмотрим последние события в Иране.
После проведения 12 июля Национального дня хиджаба и целомудрия президент Ирана Ибрахим Раиси 15 августа 2022 года ввёл в действие «закон о хиджабе». Закон был издан после того, как некоторые женщины в знак протеста сняли хиджабы в общественных местах, в частности — на улицах, в автобусах и поездах, сняли это на видео и выложили в социальные сети, а сторонники этой акции протеста провели демонстрации по всей стране. Вслед за указом протесты волнами охватили более 80 населённых пунктов после того, как 22-летняя женщина по имени Махса Амини была задержана полицией нравов при проверке наличия хиджаба в Тегеране и через три дня, 14 сентября, скончалась. В ответ на протесты иранские власти провели серию арестов, задержаний и принудительных признаний, которые транслировались по телевидению. В ходе протестов погибло более 500 человек. Президент Ибрахим Раиси заявил, что он зол на тех, кого он назвал «врагами», за нейтрализацию экспорта нефти, и что эти протесты являются частью «вражеских заговоров».
Существование и распространение подобных акций протеста является ярким свидетельством того, что режим муллы, несмотря на прошедшие с тех пор 43 года, так и не смог привести сознание своего народа в соответствие с принципами «революции». Режимы, пытающиеся обеспечить повиновение общества только на основе закона, с каждым днём всё больше отрываются от народа. В условиях развития технологий, мгновенного распространения информации в глобальном масштабе, в условиях постоянной накачки «свобод» западными глобальными информационными каналами подчинение или сдерживание общества силой закона становится временным. Чтобы справиться с западноцентричной пропагандой, в общественном мнении народа должна утвердиться сильная, всеобъемлющая, всеохватывающая и человекоориентированная идея, чтобы опровергать эту пропаганду не оборонительным способом, не цепляясь только за аргументы внешнего врага, а так, чтобы она убеждала разум. Правительство, потерявшее свой народ, или государство, в котором народ находится в одной реальности, а правительство — в другой, не может выжить.
Вернёмся немного назад от этих событий. Протесты, начавшиеся 15 ноября 2019 года с повышения цен на бензин, стали самыми географически масштабными со времён так называемой «исламской» революции. Вспышка протестов, особенно в городах и населённых пунктах, традиционно считающихся оплотом проправительственных сил и консерваторов — например, даже в Мешхеде, священном для шиитов городе, считающемся «консервативной базой», — показала степень опасности для иранского режима. По данным информационного агентства «Fars», близкого в то время к «Корпусу стражей исламской революции» (КСИР), в те дни массовые протесты прошли не менее чем в 100 городах и посёлках Ирана. Заявления иранских властей носили ограниченный характер и не раскрывали всех масштабов протестов. Однако губернатор остана (провинции) Хузестан, населённой преимущественно арабами, заявил, что только в 15 городах этой провинции были организованы акции протеста. Хаменеи назвал протестующих «головорезами и мстительными». После этого выступления все официальные лица охарактеризовали общенациональные протесты как «мятеж».
Протесты в Иране были инициированы низшим классом в связи с неспособностью системы найти решение фундаментальных проблем безработицы, коррупции и инфляции. К примеру, инфляция достигла 51,4% по официальным данным и 59,4% в деревнях. Протесты росли за счёт участия среднего класса, который боялся попасть в ряды безработных. Тот факт, что 43% от общего числа безработных составляют выпускники университетов, обусловил высокую активность молодёжи в протестах. Протесты были сфокусированы на чисто экономических причинах и уходе политического класса, что нашло отражение во фразах «Бензин дорожает, а бедные становятся ещё беднее!» и «Диктатор! Уходи, уходи из страны!». 3 января 2020 года ликвидация в результате американского авиаудара Касема Сулеймани, командующего спецподразделением «Аль-Кудс» в составе «Корпуса стражей исламской революции» (КСИР), способствовала подавлению протестов, ставших опасными для режима. И снова иранское руководство использовало так называемую карту «антиамериканизма» для создания атмосферы, в которой оно обвиняло всех, кто смел что-то говорить против, в «пособничестве врагу».
Сейчас Иран использует американское эмбарго как предлог против своего народа, но, с другой стороны, он смотрит США в глаза, чтобы заключить с ними очередную ядерную сделку и добиться снятия эмбарго. Режим, обрекающий свой народ на нищету посреди изобилия, пытается отвлечь внимание от экономических требований народа с помощью «закона о хиджабе», вызывая гнев против исламского положения о шариатской одежде. В Иране, обладающем одними из самых богатых запасов нефти в мире, доллар торгуется на чёрном рынке. Население не устраивают военные расходы Ирана в Сирии, Ираке и Йемене и истощение богатств страны. Поэтому, хотя реальная реакция народа заключается в том, что его экономические требования не удовлетворяются, режим своими руками переводит гнев народа в измерение «реакции на исламские положения».
Одним словом, сегодня, спустя 43 года, Иран раздавлен под игом всеобщей диктатуры и под тяжестью рукотворных конституций, которые ничем не отличаются от своих предшественников и похожи на конституции в других мусульманских странах. Помимо интеллектуального/идейного угнетения, политического господства и жестокого обращения с теми, кто выступает против, или с инакомыслящими, мы видим и плохую экономическую ситуацию, такую как ухудшение состояния валюты, высокие цены, высокий уровень безработицы, рост уровня бедности и другие экономические проблемы общества, вытекающие из них гуманитарные и политические проблемы. Это объясняется тем, что ни иранская конституция, ни нынешний режим не имеют под собой никакой правовой основы и не соответствуют постановлениям Аллаха, Его религии и Его Шариату. Естественно, Иран не может быть представлен как исламская модель.
Кроме названия, в этом государстве нет ничего исламского, и его цель — исказить образ самого Ислама и представить «религиозную» версию республики и шахского режима, которая не имеет ничего общего с Исламом и лозунги которой не приближают к Аллаху и не удаляют от тагута. Эти муллы открыто предали Аллаха, Его Посланника ﷺ и верующих, сотрудничая с США, которых они называют «Большим шайтаном», в содействии оккупации Афганистана, колонизации Ирака, окружении Сирии, Йемена и других мусульманских стран, и особенно в обеспечении сионистского «образования».
Известно, что западный мир посредством осуждения на государственном уровне и деятельности СМИ стремится представить Иран в качестве образца того, «какой должна быть жизнь женщин при исламском режиме». Однако «религиозно-политический режим» в Иране — это режим, не имеющий основы в Шариате, возглавляемый духовенством, так называемым «Высшим руководством», и в то же время функционирующий как парламентская республика. Однако исламская модель правления, чётко установленная Кораном и Сунной, — это Халифат на основе пророческого метода, с выборным лидером, подотчётным народу и правящим на основе Корана и Сунны, а не диктата духовенства.
Иранский режим — это авторитарное руководство, которое должно быть устранено, как и все неисламские режимы и нынешние диктатуры в мусульманских странах.
Предпринимаются попытки представить проблему женщин в Иране как проблему гендерного неравенства, внедрения хиджаба и других положений исламского общественного устройства. Многие секуляристы, используя события в Иране, вновь выдвигают ориенталистские утверждения и ложь против исламского головного платка и общественного устройства, клевеща и обвиняя, что «Ислам угнетает женщин». На подобные обвинения, порождённые антиисламским, невежественным и европоцентристским мировоззрением и другими культурами, иранский режим должен отвечать добрым отношением к своему народу, не прибегая к резне и пыткам, и жёстко отвечать Западу, чтобы тот убрал руку от иранского народа, но Иран косвенно помогает Западу, проявляя к своему народу жёсткость, которую не проявляет в отношении Запада.
Действительно, мы видим, что Запад и другие либеральные страны, очерняющие Ислам через «права женщин» и иранский режим, скатываются из одного кризиса в другой с большими социальными и моральными проблемами. Настолько, что болезнь насилия над женщинами на Западе и в других либеральных обществах, а также разрушенные семьи обрушиваются на общество в гигантских размерах подобно цунами. В Европейском Союзе каждая третья женщина подвергается насилию, а каждая вторая — сексуальным домогательствам [4]. Например, во Франции каждые три дня одна женщина погибает от рук нынешнего или бывшего партнёра [5], а в США ежедневно в результате домашнего насилия погибают около трёх женщин. Всё это является следствием либеральных ценностей, поощряющих мужчин действовать в соответствии со своими индивидуальными прихотями и желаниями, такими как личная и сексуальная свобода. Это также является следствием отсутствия чётких социальных норм, регулирующих отношения между мужчинами и женщинами, определяющих их права и обязанности в семейной и общественной жизни. Если бы это было так, то добрые и уважительные отношения между полами строились бы на основе здорового сотрудничества. Именно на такое здоровое сотрудничество между мужчинами и женщинами в обществе направлены положения социального/иджтимаъи устройства (системы) в Исламе и являющийся его частью хиджаб.
Как в такой ситуации те, кто наполняет свои паруса ветром западных ценностей, могут преподносить мусульманам свою цивилизацию через иранский режим?
Köklü Değişim Dergisi
Халук Озьдоган
1. 24 января 1993 года Угур Мумджу вышел из дома и сел в свою машину марки Renault 12. Когда он завёл её, произошёл взрыв.
2. Исламская революция (перс. انقلاب اسلامی — Enghelâb-e eslâmi), Иранская революция, Революция 1979 года — цепь событий в Иране, результатом которых стали эмиграция шаха Мохаммеда Резы Пехлеви, упразднение монархии и установление новой администрации, которую возглавил аятолла Хомейни.
3. «Американо-иранские отношения между заблуждениями и реальностью», Хизб ут-Тахрир.
